Продолжение повести. Начало см. в предыдущем посте

*****

Конечно же, он пришел еще раз. А за ним еще. И еще. Мареку было любопытно, а флаер, настоявшись в одиночестве, жаждал общения. Сначала они просто разговаривали. Бисер, созданный в том запредельном для Марека мире, охотно делился тем, что знал. И речь шла не о политике – в ней он как раз был абсолютно несведущ, а о простых бытовых вещах. А чаще всего о жизни обыкновенных людей, с которыми Бисер успел пообщаться, пока находился на строительных верфях или в отделе наладки. Он помнил их всех по именам, знал склонности, привычки, увлечения, с удовольствием пересказывал разные происшествия и смешные случаи, свидетелем которых был сам или о которых слышал от кого-то. А Марек жадно впитывал эти рассказы – ведь они были о том, другом мире, пока еще закрытом для него. И к его удивлению выходило, что жили там люди такие же, как здесь: они также огорчались, радовались, любили, переживали, надеялись и мечтали.

Все это было странно, необычно, интересно. Но еще более интересны и захватывающи были совместные занятия с Бисером.

Первое время Марек, помня опасения отца по поводу чужого влияния, заморских технологий и потенциальных террористических актов, осторожничал и, разговаривая, старался держаться от флаера подальше. Но расстояние ухудшало слышимость, и Марек с каждым разом подходил все ближе и ближе. В конце концов, настал день, когда Бисер предложил:

– Ну чего ты все стоишь и стоишь? Садись в меня!

Марек секунду поколебался, открыл рот, чтобы ответить «нет» и... сел. Начало было положено. Ведь, находясь в кабине флаера, разве удержишься от того, чтобы не потрогать кнопки и рычажки, разве не попытаешься выяснить, что для чего предназначено? Марек спрашивал, а Бисер, как мог, помогал ему. Вообще-то, как извиняющимся тоном произнес Бисер, он не учебная машина. Потому его не настраивали на обучение пилота. Предполагалось, что занятия будет вести специальный инструктор. Но инструктора не было. И потому Мареку с Бисером приходилось доходить до всего опытным путем. Это было трудно, но очень увлекательно, и теоретические изыскания постепенно начали переходить в практические опыты. Благо, что запасной ангар был достаточно велик для того, чтобы они могли взлетать и даже выполнять какие-то маневры.

Основная сложность была в том, что Бисер управлялся двумя способами: обыкновенным тактильно-сенсорным и мысленно. И если первым Марек довольно успешно овладел, пользуясь обычными флаерами, то со вторым возникали проблемы. Несмотря на то, что, находясь на близком расстоянии, переговариваться приятели могли без всяких приспособлений, для самого полета все-таки требовалось оборудование – шлем, усиливающий контакт человека и машины. При этом чувствительность Бисера повышалась в несколько раз, и в большинстве случаев он подчинялся мысленной команде Марека еще до того, как тот успевал четко ее сформулировать. А поскольку в голове у Марека часто стояла полная кутерьма, нечто такое же получалось в реальности.

– Чего ты делаешь?! – орал возмущенный наследник, повисая вниз головой на ремнях безопасности после какого-либо резкого маневра.

– А ты чего командуешь?! – не менее возмущенно вопил Бисер. – Пилот называется!

– А у тебя своя голова на плечах есть?!

– У меня нет головы! Только кабина с тобой! Меня обучали подчиняться команде пилота, они же не думали, что у пилота вместо мозгов – винегрет!

– Ты не знаешь, что такое винегрет!

– Глядя на тебя – догадываюсь!

Но, несмотря на перепалки и казусы, дела их шли все лучше и лучше. Бисер действительно был очень чувствительным, понятливым и легким в управлении флаером. А Марек имел неплохие задатки пилота: хорошая реакция, умение концентрироваться, быстрое принятие решений в нестандартных ситуациях. Все это ярко проявилось в общении с Бисером. Марека восхищала восприимчивость Бисера, его маневренность, способность подхватывать любое движение пилота, а также скрытый потенциал скорости, которому, к сожалению, сложно было проявиться пусть и в просторном, но ограниченном стенами, зале, но который явственно ощущался в каждом движении флаера. Вот уж кто точно был рожден для Гонок – всемирного соревнования флаеров – так это Бисер! Вот если бы отец позволил Мареку участвовать в них... Это, конечно, было практически нереально, но... А вдруг, если бы отец увидел Бисера, если бы посмотрел чему Марек смог самостоятельно научиться...

Марек очень хотел бы познакомить отца с Бисером, он хотел, чтобы отец поверил ему и перестал опасаться флаера, присланного иной державой. Частенько он представлял, как ведет отца в ангар, как они садятся во флаер и он, Марек, показывает восхищенному родителю класс пилотирования скоростной машины. Но это были только мечты. На самом деле Марек прекрасно осознавал, что шанс на их осуществление очень мал. Приверженец традиций и долга, отец никогда не отступал от сказанного слова. И, единожды вынеся запрет на пользование флаером, он вряд ли изменит свое решение. Но Марек все-таки надеялся. Ведь если быть настойчивым и упорным, то судьба рано или поздно обязательно дает шанс.

Марек очень хотел показать Бисера отцу, хотел похвастаться своими новыми умениями. Но еще больше этого он мечтал о другом. Тайно тренируясь и рассчитывая когда-нибудь получить официальное разрешение на полеты, он каждый раз думал об Агнешке. Он представлял, как она восхититься, увидев интеллектуальный флаер, как расширятся от удивления ее глаза, когда тот поздоровается с ней и в каком восторге она будет от самого полета. И это видение, стоящее перед его глазами, было основной причиной его упорных стараний.

Он бы, наверное, не удержался и познакомил Агнешку с Бисером уже давно – до того, как отец даст разрешение пользоваться флаером или до того, как сам научиться заправски пилотировать его – но, как формулировали средства массовой информации, «в связи с нарастанием внутренней напряженности в стране» всех дипломатов во избежание проблем и конфликтов попросили не покидать внутренних резиденций, расположенных на территории Президентского дворца. Одним словом, дипломатам было велено не высовывать из дома носа, а следили за исполнением приказа вооруженные гвардейцы. Официальной целью таких жестких мер было уберечь дипломатов, но Марек подозревал, что на самом деле отец таким образом ограничивал их контакты с внешним миром, дабы они не словом, ни делом не могли оказать поддержки пытающейся выступать оппозиции.

Все чаще вспыхивающие народные волнения тревожили и будоражили обитателей дворца – начиная от первого министра и заканчивая последней прачкой. Однако, в отличие от них, Марек не сомневался, что отец способен справиться с любыми проблемами и уж тем более с какими-то зачуханными повстанцами. Только вот когда? Уж скорее бы! Очень ему хотелось показать Агнешке Бисера.

И случай представился неожиданно. В последнее время, отец, озабоченный внутренними проблемами страны, большей частью был занят, а Марек, предоставленный самому себе, неприкаянно бродил по дворцу, переходя из коридора в коридор, из одного крыла в другое, заглядывал в кабинеты, внося переполох в среду служащих, благо доступ ему, как сыну Президента, был открыт практически везде. Вот именно так, случайно, не задумываясь, он добрел до Президентского кабинета. Он знал, что отца нет во дворце – тот уехал на какую-то инспекционную проверку – но, тем не менее, из недр комнаты доносился мужской голос, и Марек, успевший за последнее время соскучиться по отцу, обрадовано толкнул дверь. Однако, к его полнейшей неожиданности, за Президентским столом восседал Аслан. Мало этого, он еще и разговаривая по отцовскому каналу правительственной связи!

– Нет! – отрывисто и жестко говорил он в трубку. – Все аэропорты должны быть перекрыты! Да, и космопорт тоже. Как только наступит час «Ч», и гражданские покинут территорию, наши дежурные должны взять под контроль воздушное пространство. Никаких вылетов, никаких передвижений. Все должно быть внезапно. Для всех.

В этот момент он поднял глаза и обнаружил застывшего в дверях Марека.

– Перезвоню, – отрывисто бросил он в трубку и положил ее на рычаг. – Марек? Ты к отцу? Он в отъезде.

– Знаю, – Марек поколебался, но все-таки шагнул в комнату. Непонятный разговор, присутствие Аслана в Президентском кабинете, когда хозяина нет на месте – все это… ну, не то что бы настораживало, но, по крайней мере, озадачивало.

С одной стороны, а что такого? У Аслана всегда были большие полномочия...

С другой – отец так трепетно относится к своему кабинету, неужели он позволил Аслану пользоваться им в свое отсутствие? Спросить? Но ведь это не его Марека дело... А, какого черта! В конце концов он сын и наследник!

– Что ты тут делаешь? – произнес Марек, решительно подходя к столу. И подозрительно добавил. – И почему должны перекрываться аэропорты?

– Ты же знаешь, что сейчас проблемы с повстанцами. По данным разведки ожидается массовое выступление, – спокойно сообщил Аслан. – Потому принимаются соответствующие меры.

– А о каких гражданских речь?

– В случае вооруженного столкновения, возможно, придется организовать эвакуацию дипломатов.

– Что?! – «Агнешка!»

Марек был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что означает эвакуация дипломатов. Кто бы стал делать это из-за простого локального столкновения, пусть и вооруженного? Значит, события принимают совсем плохой оборот и речь уже идет о гражданской войне!

– Будем надеяться, что этого не придется делать, – успокаивающе поднял руку Аслан, предотвращая поток вопросов. – Но подготовиться-то мы должны.

Помолчал, глядя на потрясенное лицо Марека, и вдруг проницательно добавил:

– Ты беспокоишься о подружке?

– Что-о-о?! – Марек почувствовал, как кровь приливает к щекам. – Какая подружка?!

– Агния, я говорю о ней, – невозмутимо произнес Аслан. – Вероятно, со всем этим… – Аслан поколебался, подбирая слово. – Со всей этой катавасией вы давно не виделись?

– Это не твое дело! – Марек постарался сохранить остатки достоинства.

– Конечно, – легко согласился Аслан. – Да ты не волнуйся. В отличие от твоего отца, я очень даже за, что вы дружите. Президент слишком жестко ведет свою политику. Что с тобой, что со страной в целом. Ему не достает гибкости. А ведь нельзя жить в мире и изолироваться от него... В жизни каждого и в жизни страны должно что-то меняться... Без изменений нет развития, нет движения. Без изменения все замирает, а статика – это всегда смерть...

– Неправда! – возразил Марек. – Статика – это еще и стабильность.

Ему вдруг показалось, что Аслан сейчас разговаривает не только с ним, но пытается что-то доказать и самому себе. А, может, продолжает вести спор и с самим Президентом.

– Стабильность не должна означать мертвую неподвижность. Просто правителю нужно уметь выбирать, какие изменения стоит вводить в жизнь. Что хорошего в том, что отец запретил тебе пользоваться новым флаером? Какую стабильность это может дать стране?

Марек, давно и успешно пользующийся запрещенной машиной, с подозрением посмотрел на Аслана: это что? Намек? Но, не обнаружив ничего особенного, успокоился. Наверное, Аслан просто говорил о наболевшем. О том, в чем не мог убедить Президента. И сейчас, повторяя попытку, приводил его сыну те аргументы, которые в силу возраста и увлечений должны были быть ему понятны.

Честно говоря, Марек был согласен с приведенным доводом. Но два правителя – настоящий и будущий – обязаны быть солидарны. Они не должны показывать свои разногласия чужакам – ведь это ослабит обоих. Так всегда учил отец. К тому же следовало уйти с зыбкой почвы разговора о флаере. Потому он по-взрослому сдержанно произнес:

– Не твое дело – осуждать Президента. Да и не мое.

Его тон, выражение лица были сейчас настолько отцовскими, что Аслан немедленно очнулся, вспомнив, кто стоит перед ним.

– Да, конечно, Марек. Ты прав, – потер ладонью лоб, будто стирая ненужные мысли. – Однако, что касается Агнии... Может быть, ты хочешь, чтобы я ей чего-нибудь передал? Записку, может быть? Вероятно, я буду сегодня у них с визитом – предупредить...

– Э-э-э... – потянул Марек, лихорадочно соображая: а что, ведь это шанс. Он уже давно пытался придумать, как вызвать ее на встречу и тайно показать ей флаер. Уж она бы точно не побоялась выбраться с охраняемой территории их резиденции – ходы и возможности для этого они изучили давным-давно – и с целью приключений и чтобы избежать докучливого внимания миссис Карпински. Надо только как-то передать Агнешке, что он ее ждет в условленном месте у ограды этой самой резиденции. А по территории парка и дворца он ее проведет – он за свою жизнь успел прекрасно выучить расположение постов и камер наблюдения и знал, как их можно незаметно обойти. Он бы давно вызвал Агнешку на встречу, но все дворцовые каналы связи в связи с чрезвычайным положением были под наблюдением. А вот если Аслан выступит курьером... Но что ему передать? Устное сообщение? Записку, как он предлагает? Ну нет! Не настолько он, Марек, доверяет советнику отца! Еще неизвестно, не затеял ли он все для того, чтобы отвлечь Марека от услышанного телефонного разговора, о котором непременно надо будет рассказать отцу, когда тот вернется... А пока... Решение нашлось самое простое и неожиданное. Марек сунул руку в карман и вытащил оттуда обыкновенную детскую пищалку, разделил ее с усилием на две части и одну протяну Аслану:

– Вот, передай ей это.

Пищалка – детская игрушка, похожая на небольшой пульт. Если разделить ее на две половинки и разойтись, то они по-прежнему будут связаны друг с другом. Нажимая на кнопки, можно заставить ее выдавать различные световые сигналы. В целом хаотичные – для забавы, но при должном умении и знании морзянки... Пищалка – это была единственная вещь, которая досталась Мареку от матери, и он всегда носил ее с собой – как талисман. И однажды показал Агнешке. И она не смеялась, что он таскает с собой детскую игрушку. Оставалось надеяться, что, получив ее из рук чужого человека, она вспомнит и поймет в чем дело. А уж проверить, Агнешка ли получит пищалку и она ли ответит ему с того конца – это проблем не составляло.

– Что это? Игрушка? – Аслан покрутил детальку в руках.

– Ты, главное, передай. Скажи, на время. До тех пор, пока не увидимся.

– Хорошо, если больше ничего не надо... – Аслан пожал плечами.

– Не надо, – подтвердил Марек, повернулся и вышел из кабинета.

*****

– А кто она? – ревниво спросил Бисер.

– Моя знакомая, – терпеливо повторил Марек.

– Твоя девушка?

– Нет, мы просто друзья.

– А чего тогда ты так беспокоишься?

– Потому что я хочу, чтобы ты ей понравился.

– Я не могу не понравиться! Я супер-флаер...

– ...специализированной модели, адаптированный вариант и тэ дэ и тэ пэ, – закончил за него Марек со вздохом. – Знаю-знаю. Но все-таки постарайся. И вообще, если бы не Агнешка, я бы, может быть, даже не узнал, что ты есть.

– Как это? – подозрительно поинтересовался Бисер.

– Ее отец дипломат, он подарил тебя моему отцу от имени своей страны. А она знала и сказала мне.

– О! Значит, она с моей родины? Тогда я буду рад поболтать с ней!

– Ты не очень-то разбалтывайся! Я сам буду рад поболтать. И вообще, веди себя потише, а то с ты иногда бываешь таким... таким... – Марек замялся, подбирая слово.

– Каким?– подозрительно спросил Бисер.

– Хвастливым болтуном! – не подобрав ничего лучше, выпалил Марек.

– Что?! – возмутился Бисер. – Ты хочешь сказать, что я не умею себя вести?!

– Да нет же! – пошел на попятную Марек. – Но все-таки... Это я тебя выношу любым, а она девочка...

– Ну и ладно! Да я вообще ни слова не скажу!

– Ну, Бисер! Перестань! Я же ничего такого не говорил!

Флаер молчал – обиделся.

– Бисер! Ну что ты всегда!.. – начал Марек, но его прервал звук зуммера.

Марек выхватил пищалку, нажал прием. Пищалка отозвалась серией всполохов пароля: желтый, серый, красный, снова желтый – Агнешка!

– Вот! Это уже она! – воскликнул Марек. И чуть заискивающе обратился к Бисеру. – Давай по-хорошему, ладно?

И нажал кнопку, обозначая готовность к приему сообщения. Замигали лампочки, всполохи складывались в буквы, а буквы – в слова: «Быть не могу. Я на космодроме. Нас эвакуируют. Срочно. Старт через полчаса. Прилетай прощаться. Если нет – все было здорово. Пока».

Марек стоял, будто получив здоровый удар в челюсть. Как эвакуируют?! Почему? Ведь Аслан сказал, что все нормально! Как же так?! Они с Агнешкой даже не успели поговорить напоследок!.. «Прилетай прощаться». Марек кинул быстрый взгляд на часы. У него есть полчаса, а до космодрома далеко... Если бы на флаере!.. Но все вылеты под запретом… Отец бы мог дать разрешение, но его нет. Тогда Аслан? Но где он сейчас – неизвестно… Пока Марек разыскивает во дворце Аслана, пока просит разрешение, потом бежит на стоянку, пока техники готовят машину, пока ищут пилота, пока выделяют охрану... Долго! Слишком долго!

– Что случилось? – настороженно спросил Бисер, почувствовавший неладное.

– Агнешка улетает, срочно. Я не успел даже попрощаться! На космодром можно было бы успеть на флаере, но флаеров нет...

– Я – флаер!

А действительно! С ним рядом флаер. Скоростной, готовый к полету... Но... Но отец запретил использовать его. И Бисер не зафиксирован в охранных службах дворца... Обращаться к Аслану? А ведь помощник Президента может и не дать разрешение на вылет – побоится: как?! Наследник?! Вне дворца?! В момент чрезвычайного положения?!!

Колебания Марека длились всего лишь мгновение.

– Ты можешь считывать внешние устройства? – спросил он Бисера, копаясь во внутреннем кармане куртки. «Ну где же он? А вот!» – Марек вытащил универсальный ключ.

– Ну конечно! Что там? – с любопытством вопросил флаер.

– Бисер, – тон Марека был очень серьезным. – Здесь секретная информация, значимая для стратегической обороны страны. Ты уж поаккуратнее с ней. Ладно?

– Ну, конечно! Что ты меня не знаешь что ли?! Вставляй уже!

Марек плюхнулся на сиденье, захлопнул дверцу, вставил ключ в приглашающе открывшийся разъем на панели. Флаер немедленно начал считывание, попутно бормоча:

– Ага, ага... Понятно... Вот даже как... Коды...

Тревога за то, что ему так и не удастся проводить Агнешку, вдруг смешалась для Марека с другим беспокойством: отец никогда никому не доверял, а Бисер – флаер присланный с «той стороны». А он, Марек, сейчас сам добровольно передал ему информацию, известную только Президенту. А что если отец прав, и Бисер предан своим прежним хозяевам? «Нет!» – Марек отогнал ненужные мысли. Бисер – друг! Уж если ему не доверять, то кому тогда и верить? Но все-таки на всякий случай он осторожно попросил:

– Бисер, ты сильно-то не увлекайся, времени нет. Тебе сейчас нужны только позывные Президентского флаера. Выйдем из дворца с ними.

– Да-да, я уже скачал… – пробормотал флаер, продолжая считывание информации. – Сейчас, почти все... Ага, все. Я готов! Ну, пристегнись! Полетим с ветерком!

– Подожди, я открою ворота, – Марек потянулся к дверце, собираясь выскочить наружу и вручную открыть внешний выход из ангара.

– Не надо, я сам, – в голосе Бисера было самодовольство, а двери ангара, открывающие выход на улицу, неторопливо поползли в стороны.

– Как ты это сделал?!

– Элементарно – подал команду. Ты же дал мне все коды.

«Ох, не пожалеть бы!» – вновь мелькнула трусливая мысль. Марек решительно прогнал ее прочь и щелкнул зажимами ремней безопасности.

*****

Из дворца к удивлению и, честно говоря, большой радости Марека – уж очень ему не хотелось ни с кем объясняться в случае, если бы что-то пошло не так – они вышли без всяких проблем. Им даже не понадобилось использовать позывные Президентского флаера – хватило и служебных дворцовых. Повезло, что запрос разрешения на вылет делала автоматическая служба контроля. Ей ведь главное, чтобы был верный код, а все остальное неважно. Уж люди – охранники-гвардейцы – наверняка не упустили бы возможность выяснить, что это за незнакомый флаер уходит из дворца, и кто находится на его борту. А так – автоматика тупа. Правда, непонятно, почему в переговоры не вмешалась охрана, но это неважно. Может быть, у них просто была пересменка, и, к счастью Марека и Бисера, именно в момент их ухода у пульта никого не оказалось. Марек посчитал это добрым знаком – за счет сэкономленного времени они должны были успеть.

Что касается Бисера, то выбравшись на оперативный простор, он постарался показать все, на что он способен. И уже на первых секундах полета Марек понял, что хвастаясь своими возможностями, флаер не преувеличивал: он действительно был самым скоростным флаером из всех, которые знал Марек. А ведь в отцовской «конюшне» были лучшие из лучших.

Настороженный в первые минуты – все-таки новый флаер, первый совместный полет – Марек с каждым мгновением проникался все большим пониманием, какое чудо есть Бисер. Скорость, маневренность, немедленное выполнение всех команд. Да что там мгновенное выполнение! Бисер буквально подхватывал их на лету, почти предугадывал. А, может, и действительно предугадывал, потому что выполнял их, отставая лишь на какой-то миг от мысли Марека о желаемом маневре.

О, конечно же, Марек ни на секунду не забывал цель полета и потому не задавал сложных задач, чтобы не терять драгоценное время. Но ему очень-очень хотелось это сделать. Потому что даже самые простые действия – вправо, влево, вверх, вниз – Бисер выполнял виртуозно-творчески, наполняя душу Марека щенячьим восторгом, от которого хотелось кататься по полу и радостно завывать. Однако взрослому человеку четырнадцати лет, по представлениям Марека, не пристало так открыто выражать свои эмоции, потому он держался по-деловому сдержанно и невозмутимо. Однако Бисер – хитрюга! – все прекрасно чувствовал и надувался от гордости. Хотя тоже старался это скрыть. Но Марек все равно знал, потому что, будучи в том тесном контакте, в каком они находились, спрятать друг от друга какие-то чувства или мысли было невозможно. Однако каждый, поддерживая репутацию другого, старательно делал вид о полном неведении.

– Космопорт! – крикнул Марек, когда вдали показались знакомые сторожевые башни.

– А то я не знаю, – проворчал Бисер, выдавая сведения на экран перед глазами Марека.

Видение мира у флаера было совсем иным, чем у человека: стоящие корабли светились красным – тепловое излучение, вышки – голубым – энергетическое, желтым пунктиром пульсировали кабели и провода, зеленым – тоннели жизнеобеспечения. Эта многоцветная картинка пульсировала, переливалась, жила на экране. Но это было еще не все. Марек в какое-то мгновение вдруг почувствовал восхитительное раздвоение: он был одновременно человеком с пятью органами чувств, и флаером с совершенно другим восприятием. Он мог мыслить, как флаер, видеть, как он, осознавать мир таким образом, который недоступен человеку. Наверное, это было связано со слиянием человеческого мозга с интеллектуальным блоком Бисера, потому что никогда раньше ни с одним флаером Марек не испытывал подобных ощущений. Самое интересное было то, что вся поступающая специализированная информация быстро и легко интерпретировалось в понятные для Марека характеристики и образы. Воспринимая картинку, передаваемую Бисером, Марек откуда-то без всяких сомнений знал, что вот этот желтый поток, похожий на небольшой ручей, означает, что в данный момент идет активное потребление энергии из накопителей космопорта, красноватые всполохи – заполнение энергией резервуаров кораблей, а фиолетовые точки, словно мошкара, облепившие поле – военная техника...

«Военная техника? В таком количестве? – озадачился вдруг Марек. – Но... для охраны космопорта ее слишком много...» Военные действия? Усилена защита улетающих дипломатов? Неужели на самом деле все так серьезно? Но тогда отец должен был сказать об этом… Но он ничего не говорил… У него просто не было времени или, может, он посчитал, что сын еще молод для таких вещей?.. Сомнительно. Ведь в последнее время он очень активно готовил Марека в преемники, посвящая во все детали правительственной работы. Брал с собой на совещания, переговоры. Он не пропустил бы такой важный вопрос... Или все вдруг стало настолько серьезно, что отец был вынужден пренебречь обучением?..

О, господи! Если все так, то что выдаст ему отец за самоуправство? Ведь Марек нарушил прямой приказ: взял флаер – это раз. А два – покинул дворец, не поставив никого в известность. Тут, пожалуй, не обойдется без домашнего ареста. На длительный срок... «Эх!» – Марек тряхнул головой, прогоняя мрачные картины проведения ближайшего будущего взаперти. Чему быть – того не миновать! Но раз уж он все равно здесь, и нагоняя никак не избежать, то, прежде чем виниться перед отцом, он все-таки попрощается с Агнешкой. Даже если для этого ему придется задержать вылет корабля – семь бед, один ответ!

Марек быстро осмотрел взлетное поле, определяя местоположение дипломатического челнока. Челнок забросит людей на орбитальную станцию, а оттуда они двинутся к месту назначения. Челнок – это все же не космический корабль, попроще, так где же он? А, вот! Это оранжевый всполох он и есть!

– Бисер, летим вон туда, – Марек мысленно пометил на экране нужное направление. – У тебя запросят позывные, попробуй для начала дать обычные дворцовые. Может, удастся притвориться курьерской службой.

– Бу сде! – бодро отрапортовал Бисер, но выполнить задание не успел.

– Говорит диспетчерский пункт, – раздался в наушниках жесткий мужской голос. – Немедленно покиньте зону космопорта – ожидается взлет челнока.

– Диспетчерский пункт, просим посадки в квадрате М-3, – забубнил Марек в микрофон. – У нас срочная почта. Просим задержать старт.

– В задержке отказано. Немедленно покиньте зону! В противном случае будут приняты меры – вплоть до уничтожения.

– Что-о-о?! – возмутился слушающий переговоры Бисер. – Что за вандализм! Я на это не подписывался!

– Бисер, не дергайся! – отмахнулся Марек, предварительно отключив внешний микрофон. – Никто этого не будет делать. Максимум – попытаются организовать принудительную посадку. Давай прямо к челноку.

– Если в течение десяти секунд вы не покинете зону космопорта, будет открыт огонь на поражение. Отсчет пошел: десять, девять...

– Не вышло по-тихому, – с сожалением вздохнул Марек. – Включай палочку-выручалочку.

– Есть! – по-военному четко гаркнул Бисер, поняв его без объяснений, и в эфир понеслись Президентские позывные.

Это, конечно, было не совсем честно – ведь во флаере не было самого Президента, и Марек не летел по его прямому поручению, что позволило бы ему с чистой совесть использовать этот код, открывающий все замки и двери. «Все, что сделал податель сего, сделано с моего разрешения и во благо государству...» – вспомнилось из древней книги формула полного отпущения грехов миледи. Конечно, он не миледи, а отец не кардинал Ришелье и за самовольное использование государственных позывных для личных нужд отец по головке не погладит, но он, Марек, и так столько уже натворил! А если ему все-таки удастся добиться своего – проводить Агнешку любой ценой – то, может, отец простит? Ведь он всегда ценил решимость и готовность идти до конца, может, оценит и на этот раз...

– Марек!!! – отчаянный крик Бисера вернул Марека от размышлений к действительности.

«Чего ты орешь?!» – хотел возмутиться Марек, но слова застряли у него в горле: повод орать у Бисера был, да еще какой! Казалось, что Президентские позывные, вместо того чтобы открыть все пути и двери, сработали обратным образом: на экране ясно было видно, как наливаются красным огнем, концентрируя энергию для выстрела, все защитные орудия космодрома. Да что там на экране! Это было прекрасно видно даже невооруженным глазом! Марек почти физически чувствовал, как сходятся на них с Бисером все перекрестья прицелов!

– Идиоты! Вы что там совсем с ума посходили! – завопил Марек, врубив тумблер связи. – Вы стреляете по Президентскому флаеру! Прекратить немедленно!!!

Но эфир молчал, а внизу вспыхнули, расцветая, сразу несколько точек.

– Бисер!!! – заорал Марек.

Но флаеру было не до ответов. Первый снаряд он пропустил, под брюхом, отклонился влево от второго и тут же мотнулся вправо от третьего. Это то, что успел заметить Марек. А потом ему стало не до подсчетов, потому что выстрелы шли потоком, Бисер, будто лемур в клетке, мотался вправо-влево-вверх-вниз, а Марек, будто на вибротренажере болтался в кресле, едва удерживаемый ремнями безопасности. И, несмотря на них, его приложило сначала локтем к панельной доске, потом лбом к боковому стеклу – благо шлем смягчил удар, и он уже не понимал, где земля, где небо, где сам космодром и каждую секунду ему казалось, что вот сейчас, вот в этот миг, вот именно этот выстрел их достанет! Но Бисер – супер-машина! – каким-то чудом успевал уворачиваться, ускользать, уходить от летящих снарядов, протискиваться мимо них, находить невообразимые щелки и коридоры для спасения.

– Прошу разрешения немедленно покинуть точку! – голос Бисера, раздавшийся в наушниках шлема Марека, сейчас звучал без всяких эмоций, так, как и должен звучать голос автомата, ведь все его силы и ресурсы уходили на запредельное маневрирование.

– Уходи! – поспешно крикнул Марек.

Бисер, то ли подчиняясь команде, то ли уклоняясь от очередного выстрела, вдруг резко нырнул вниз. Ремни больно впились в плечи Марека, пальцы мертвой хваткой впились в подлокотники, а крик застрял где-то в горле, потому что они падали, и земля с громадной скоростью неслась им на встречу. Если бы мог, Марек закричал бы. Да что там закричал – он бы заорал от ужаса! Но крик, задавленный перегрузками, застрял где-то в горле и вместо него получился только полувсхлип-полухрип.

Марек уже видел то место, куда должен был врезаться нос флаера – камень на самом краю взлетного поля и кустик с бело-голубыми цветочками, невесть как выживший здесь, около взлетающих кораблей – когда Бисер резко затормозил и, будто не подчиняясь законам притяжения, вынырнул из пике. Мареку, у которого от давления ремней перехватило дыхание, даже показалось, что цветочки чиркнули им по брюху. Бисер, между тем, не останавливаясь и не снижая скорости, рванул прочь, несясь над самой землей и оставляя далеко позади место, где из Президентского сна и его флаера чуть не сделали поджаренную котлету.

*****

– Я их урою! – будто в бреду повторял Марек время от времени, давая обещание то ли себе, то ли молча мчащемуся вперед Бисеру. – Всех вместе и каждого в отдельности!..

Руки и ноги его предательски дрожали. Голос тоже. Сейчас, когда они быстро удалялись все дальше и дальше от космопорта, когда схлынул адреналин, начала наступать разрядка. И запоздалый страх вновь и вновь волнами наполнял душу: что было бы, если бы Бисер не обладал такой маневренностью?.. Если бы ему не удалось увернуться?.. Если бы скорость была чуть меньше?..

Бисер молчал, видимо, давая незадачливому пилоту время прийти в себя. А, может, исчерпал во время короткой схватки какие-то ресурсы и сейчас их восстанавливал, отсекая неважные функции: речь, эмоции...

Марек медленно, постепенно возвращался к реальности. Ужас, заставляющий леденеть руки и ноги, постепенно уходил, отступал. Медленно, очень медленно. Отползал скользкой змеей, оглядывался, оборачивая плоскую голову с раздвоенным языком, будто ожидая, что Марек раскается, позовет обратно. Марек не звал. Он уже мог осмотреться вокруг, понять, где они летят, осознать, что до дворца осталось не так уж много... В голове начали появляться какие-то мысли, а не только воспоминания об обстреле. И как вообще такое могло произойти?! Как кто-то мог стрелять в него, наследника?! Сына Президента?!

С возвращением к реальности приходила и трезвость мышления, и привычная тяга к точным формулировкам. Самому урыть этих идиотов не удастся, а вот отец!..

– Отец их уроет! Позывные правительственного флаера! Как они могли стрелять?!

Коммуникатор на запястье был разбит, не давая возможности связаться с отцом, Асланом или еще кем-то значимым и важным, кого можно было бы немедленно натравить на охрану космопорта. Но по возврату во дворец!.. О-о-о! Он, Марек, это так не оставит! Он расскажет отцу, и тот с них три шкуры спустит! Да их всех на губе сгноит. Да он их всех!.. Нет, губой, пожалуй, не обойдется. Покушение на жизнь наследника – тут может дойти и до расстрела: отец в гневе сильно крут. Ох, не хотелось бы выступать причиной чьей-то смерти... Да, в сущности, Марек в какой-то степени сам виноват... Нет, конечно, службы космопорта – идиоты! Не опознали позывные, не выполнили приказ... Но ведь он, Марек, тоже не выполнил приказ: общался с Бисером, которого отец объявил запрещенным, без разрешения покинул Президентский дворец... Именно его действия оказались отправной точкой. И, пожалуй, отец за такое тоже по головке не погладит...

Марек, продолжая вслух по инерции возмущаться и угрожать всеми карами небесными и земными, тем не менее, все яснее и яснее понимал, что выгоднее все спустить на тормозах. Его вылет из дворца нигде не зафиксирован, и если отец еще не вернулся, то есть шанс пробраться обратно незамеченным. Нет, конечно, он не будет врать отцу, если тот задаст прямой вопрос. Но очень трудно его задать, если не знаешь о чем спрашивать... Бисер по-прежнему молчал, не вмешиваясь в ход рассуждений. А Марек, с каждой секундой соображая все более трезво, все сильнее убеждался, что выгоднее будет скрыть случившееся. Не буди лихо, пока оно тихо. Никто же не пострадал, они с Бисером живы, целы. Ну, так чего тогда и поднимать волну? Лучше, если отец и знать ничего не будет. Мало ли у него забот и без Марека.

Когда на горизонте показались острые шпили дворца, Марек вытянул шею – посмотреть пустует ли Президентское место на посадочной площадке или там успел по-хозяйски раскинуть крылья массивный черный флаер. Но разглядеть посадочную площадку Марек не успел, его внимание привлек дым, поднимающийся серыми клубами над западной частью дворца. Марек вгляделся, пытаясь понять, что происходит, но именно в этот момент флаер, снижаясь «по коробочке» чуть развернулся, и все скрылось за более высокими шпилями парадного южного входа.

– Бисер, ты видел? – встревоженно спросил Марек. – Что это? Горит что-то?

– Откуда я знаю?! – это были первые слова флаера с момента их ухода от космопорта. – Это твой дом! То стреляют, то что-то горит – и что за страна такая?!

Голос Бисера снова приобрел эмоциональную окраску, и сейчас в нем отчетливо слышалось возмущение. И Марек вдруг с раскаянием понял, что сосредоточившись на своих собственных переживаниях, он совсем забыл про друга. А тот ведь тоже натерпелся страха в космопорте и, может быть, даже не меньшего, а большего, чем сам Марек.

– Бисер! Прости! Я такая свинья!.. – начал Марек, но договорить не успел, потому что ему вдруг стало совсем не до извинений. Новый разворот флаера открыл вид на посадочную площадку. Она, обычно заполненная машинами охраны, чиновников, посетителей сейчас была пуста, если не считать одной-единственной машины – черного флаера с Президентским трилистником на крыльях. Но и он стоял не на своем привычном месте, а посередине площадки. Да еще и полуразвернутый, как будто брошенный впопыхах.

Что случилось? Куда все подевались? И почему отцовский флаер стоит здесь один-одинешенек? Конечно, отец всегда сам пилотировал его, но, соблюдая технику безопасности, никогда и никуда не вылетал без машины сопровождения…

– Бисер! Развернись! – нетерпеливо потребовал Марек.

Бисер, почувствовав волнение Марека, немедленно, не задавая вопросов и не препираясь, пошел на разворот. Когда черный флаер оказался точно под ними, Марек приник к окну, пытаясь разглядеть подробности. Вроде бы, машина цела… Повреждений не наблюдается… А отец? Он в ней?

– Марек, там нет человека, я просканировал, – сообщил Бисер, отвечая на мысли Марека.

Нет? Ну и что! Если отца нет во флаере, значит, он во дворце. Да и потом… вдруг Бисер ошибся… Последнюю мысль Марек постарался спрятать, отпихнуть на задворки сознания – Бисер ведь такой обидчивый. А вслух потребовал:

– Спускаемся!

Приземление сложно было бы назвать мягким – Бисер слишком торопливо выполнил команду. И Марек непременно стукнулся бы многострадальным лбом о стекло, к которому прижимался, если бы не шлем, принявший на себя удар. Но голова тоже загудела. Марек, не обращая на это внимания, рывком откинул стеклянный колпак кабины и, даже не скинув шлема, со всех ног бросился к отцовской машине. К сожалению, сообщение Бисера оказалось правдой: флаер был пуст. Покидали ее, видимо, в спешке, потому что водительская дверца осталась распахнутой. Отец, требующий всегда и во всем аккуратности, никогда не поступил бы так, будь он в обычном состоянии. Может, во флаере прилетел не он? Но это невозможно – флаер настроен на его отпечатки, его сетчатку. Ведь отец всегда был очень щепетилен в вопросах безопасности... Что же все-таки случилось?! Почему все так странно?!

И тут разрозненные кусочки этого дня – обстрел в порту, горящая башня замка, пустой дворец, отсутствие охраны – будто металлические крошки, притянутые мощным магнитом, повернулись нужным образом и встали на свое место. Повстанцы – вот она причина!

Чрезвычайное положение, объявленное в стране некоторое время назад – это не шутка. И означать оно могло только то, что ситуация в стране действительно начала выходить из-под контроля. А что если возмутители спокойствия, почуяв свою силу, решились так-таки на прямой захват власти? Что для этого нужно? Правильно! Контроль над стратегически важными объектами – космопортом и дворцом!

Да. Это может быть правдой. Этим легко объясняется стрельба в космопорте в ответ на Президентские позывные. Но пустой дворец?.. И брошенный отцовский флаер?.. Тоже вписывается!

Все события – восстание, захват – могли произойти только за тот краткий период, в который Марек самовольно покинул дворец. Но когда Марек улетал, отца еще не было, как и не было его флаера на стояночной площадке. И если бы отец узнал о восстании будучи вне дворца, то ему не было смысла возвращаться. По всем правилам он должен был отправиться на военную базу Тенгри, которая хорошо вооружена, имеет связь со всеми важными объектами страны, и где расположен личный Президентский гарнизон. И могла быть только одна причина, которая заставила бы отца вернуться во дворец. И эта причина – он, Марек. Но почему отец прилетел один? Где его охрана? Или… Или имел причины не доверять охране?

– Бисер, я во дворец. Жди здесь, приготовься: возможно, нам придется очень быстро убегать!

Вход – массивная кованная дверь, кажущаяся обманчиво-легкомысленной из-за витого кружева на ней – обычно охраняемый гвардейцами, сейчас пустовал, и это вопиющее нарушение привычного, впитавшегося в кровь порядка, было так дико, так неправильно, что поразило Марека чуть ли не больше, чем все остальное. Отсутствие гвардейцев и распахнутая дверь рушили все сложившиеся представления о жизни, где во главу угла всегда ставилось неукоснительное соблюдение правил и традиций.

Стараясь не думать об этом, но ожидая чего угодно, Марек осторожно шагнул на лестничную площадку. Ничего! Ни мертвых сваленных грудой тел охранников, ни луж крови, ни толп ликующих повстанцев. Пустота и тишина. Марек, стараясь шагать как можно тише, спустился по лестнице, осторожно выглянул в коридор. И снова никого! Куда все подевались?

Марек, прислушиваясь, выждал несколько минут и двинулся вперед к центру дворца. Пустые коридоры, пустые посты часовых, пустые комнаты. Ни прислуги, вечно снующей туда-сюда, ни гвардейцев... Может, захвата дворца повстанцами, которое навоображал Марек, на самом деле не было? Может, пока Марек отсутствовал, был просто-напросто отдан приказ об эвакуации? Может, гвардейский гарнизон был выведен, а все остальные обитатели распущены? Но кто мог объявить эвакуацию? Отец? Снял охрану, отправив ее на секретную базу Тенгри, чтобы уберечь людей и подготовить плацдарм для наступления... Но... Но все это невозможно было бы сделать мгновенно, а отца еще сегодня утром не было во дворце... Или он передал свои полномочия Аслану?

Аслан... У советника с Президентом всегда были разногласия, хотя отец считал его самым преданным соратником. Аслан не стал бы действовать за спиной отца. Или стал бы? Ведь если бы он выполнял приказ Президента об эвакуации, то, наверное, удосужился бы передать распоряжения Мареку. Или он просто он не успел это сделать, так как Марек неожиданно исчез?.. Но... Если всем командовал Аслан, то почему тогда флаер отца здесь?

Напряженно размышляя, Марек продолжал двигаться вглубь переходов и коридоров. Постепенно уверившись в их безлюдности, сейчас он шел, практически не таясь. Ковровые дорожки на полу, светильники на стенах, двери, ведущие в комнаты и кабинеты: все выглядело как обычно. Только вот людей не было. И не было привычного шума дворца, наполненного множеством живущих и работающих в нем. Пустота и тишина. И шаги самого Марека, приглушаемые ворсом красной дорожки, но все равно слышимые на фоне остального безмолвия.

Никаких следов нападения, борьбы... Хотя... Может, если приглядеться, то можно найти следы поспешного ухода? Стул, опрокинутый быстро покидающим комнату хозяином, загнутый угол ковровой дорожки о которую запнулся идущий быстрым шагом человек, не доглаженное белье в комнате прислуги... Хотя все это может быть случайными элементами, которые он пытается подогнать под свою теорию...

Марек шел быстрым шагом: ему нужно как можно скорее найти отца. Или убедиться в его отсутствии. Сначала он хотел пойти в свою комнату – ведь если отец вернулся именно за ним, то в первую очередь стал бы искать сына именно там. Однако проходя развилку коридоров, отделяющую жилую часть дворца от официальной, Марек вдруг передумал и свернул к Президентскому кабинету. Отец ведь мог прилететь и для того, чтобы забрать какие-нибудь важные государственные бумаги…

И еще на подходе Марек понял, что предположение оказалось верным: из кабинета донеслось приглушенное пение кнопок открываемого сейфа. «Отец!» Марек бросился вперед, распахнул небрежно прикрытую дверь и встал как вкопанный: Президентский сейф – святая святых! – действительно был распахнут, и в нем почти наполовину погрузившись в глубокие недра, копался человек.

– Аслан?!

Мужчина резко вынырнул наружу, одновременно хватаясь за кобуру на поясе.

– Марек?! – в голосе было одновременно и удивление, и облегчение, и еще что-то непонятное. При этом Аслан почему-то продолжал держать руку на кобуре.

– Аслан, ты чего? Это я!

– Где ты был?! – требовательно вопросил Аслан и медленно, будто колеблясь, снял руку с оружия. – Мы тебя всюду искали!

– Где отец, Аслан? – вместо ответа спросил Марек, подходя ближе и заглядывая в недра президентского сейфа. – И что ты тут делаешь?

Отец никому и никогда раньше не позволял прикасаться к своему сейфу. Даже Аслану, которому доверял почти как себе. А сейчас дверца, раззявленная словно пасть бегемота, демонстрировала завал перерытых бумаг, которые явно были важными и секретными.

– Твой отец велел забрать кое-что, – пауза перед ответом Аслана была еле заметной, но Марек ее услышал.

– Неправда! Отец сделал бы это сам!

Но Аслан уже успел прийти в себя, и лицо его приняло привычное невозмутимое выражение.

– Ты думаешь, я лгу? Зачем мне это надо? И где ты был? Мы сбились с ног, разыскивая тебя по дворцу. Все эвакуированы, один наследник занимается неизвестно чем!

Марек в душе сильно смутился: если все так, то он жутко всех подвел.

– А где отец?

– А где твой коммуникатор? Почему ты не отвечал на вызовы?

– Потерял, – Марек не стал вдаваться в подробности.

– Так, все ясно. Пойдем-ка со мной, – Аслан прикрыл дверцу сейфа, решительно взял Марека за плечо и повлек к двери.

– Куда? – Марек уперся, стряхнул чужую руку: уж очень как-то по-хозяйски вел себя Аслан. Раньше он себе такого не позволял – хватать наследника и тащить куда-то.

– Пойдем-пойдем, – Аслан решительно подтолкнул его вперед. – Отведу тебя к отцу.

– А сейф? – Марек оглянулся на недозакрытую дверцу.

– Я потом вернусь.

И Марек пошел.

Окончание, возможно, следует.

Девочки, кому интересно, пишите коммент, что ждете окончания. Или хотя бы ставьте плюсик, что читаете. Чтобы я знала, что читатели есть и я выкладываю текст не зря.

И спасибо всем, кто отписался в комментах к началу этой повести. Я рада, что вам было интересно